Название: В глубине
Пейринг:D18
Беты: Нет, кому не нравятся ошибки - не смотреть, запрещено нервздравом хДД
Размер: Драббл
Рейтинг: PG
Жанр(ы): Слеш, романтика, повседневность
Публикация: порву, если увижу где-то еще, где я сам не раставлял +.+ Заквакаю точнее х))

Это было всего лишь расточительством, считать так. Холодным, жестоким и крайне эгоистичным расточительством. Каждый раз терять столько времени на какого-то влюбленного дурачка. Хибари чуть приподнял голову, прикрыл глаза и посмотрел на дверь. В комнате уже никого не было, но взгляд темных глаз не переставал смотреть, словно в надежде что-то там увидеть. И все же он тратил эти часы, эти драгоценные полдня, чтобы увидеться с этим человеком. Зачем? Ключевой вопрос… И не то, чтобы Кея не знал ответ или не желал знать. Скорее, каждый раз признаваться было сложно. Каждый раз, вытаскивая его, этот ответ, наружу, внутри будто оставалось пусто, безнадежно… потому что он тот, кто позволил. Тот, кто опустился. Поэтому пусть будет внутри все заполнено, однако не так пусто, когда признаешься. Даже если это всего лишь признание самому себе.
Кея неслышно, едва уловимо даже для самого себя вздыхает. Он сидит в постели, полностью укутанный в ворох простынь вместе с перепутанным одеялом. Сидит, прижав колени к груди, положив голову на них. И все так же смотрит. Ни расстройства, ни горечи – ничего. Он любит тишину, считая ее своей давней знакомой. В ней можно раствориться, окончательно погрузится в себя и умиротворится спокойствием. Да, вокруг было так тихо и это ложилось бальзамом на душу. А с противоположной стороны садится солнце, и своими теплыми, светлыми лучами проникает в комнату, заполняя все пространство. Свет нежно касается стен, пола, проходя через стекло окна и создавая причудливые орнаменты из различных четырехугольников. Так же оранжево-алый поток затрагивал мебель, меняя краски вокруг, и комната, казалось, залита солнцем, его поразительным ярким и насыщенным цветом. Белизна постельного белья так же казалось бледной и загрязнено-белой, хотя это и было не так. И бледная кожа не осталась в стороне и теперь казалась светло-персиковой вместо светлого фарфора. Однако черные как смоль волосы остались неизменны, лишь оттеняя светлые лучики, пытающихся и здесь поиграть в бликах прядей.
Нужно было вставать. Кея не привык так долго проводить время в постели, тем более один. Зашуршали простыни. Тихое сопение. Юноша медленно поднялся с места, выбираясь из вороха ткани, попутно выбирая одеяло из всей общей кучи. Хибари медленно встал, накидывая на обнаженное тело легкое одеяло. Оно казалось мягким и легко скользнуло по острому плечу юноши. Неожиданно его передернуло – окно было приоткрыто, и в комнату проникал прохладный воздух. Но от этого ли передернуло? Связано ли то, что эти запоздалые мурашки были следствием отнюдь не свежего воздуха с улицы?
Нет. Пусть пустота сегодня повременит с приходом – Кея не хотел видеть эту подругу у себя в гостях. Пусть в уши лучше давит эта спасительная тишина… И темные глаза оглядели светлую комнату в нежных тонах. И стоял. На кровати. С одеялом в руках. И потом Кея перевел свое внимание на окно – точнее, что за ним. Такое неестественное черное пятно на фоне асфальта, так же погруженного в оранжевые тона. Ничего не показало в тот момент на некое возбуждение Хибари о догадке, которая медленно скользнула в его сознании. Эта машина. Глаза заблестели. В них читалось все: удивление, злость, раздражение и презрение. Однако, этот блеск был несравним ни с одним из этих чувств. Только с тем, что Кея скрывал, старательно давил и не давал выйти наружу, когда рядом не было этого коня. Только в тот момент он…
Хибари знал, что он здесь. Знал, что никуда не уехал и лишь проторчал этот час у подъезда, не решаясь зайти, мучаясь и то и дело, гоняясь от машины к подъезду и обратно. Кея знал, как только его взгляд упал на машину. Слишком просто, слишком ясно, но слишком непредсказуемо. Зачем, что, как, где? Эти вопросы вихрем пролетели мимо внимания юноши.
Легкое касание, казалось, ударило током похлеще, чем молния – деревцо. По всему телу прошелся этот разряд, хоть само оно осталось спокойным – будто его никто и не касался. Но Кея чувствовал… Эти горячие руки, казалось, могли обжечь любым касанием, любым жестом. Одеяло слетело прочь, а чужие ладони начали легко прогуливаться по мягкой коже. Прошла будто вечность, прежде чем обе руки скрепились в замок прямо на животе. Ухо обдало чужое дыхание, а потом последовал легкий поцелуй в шею, пропитанный гораздо большей интимностью, чем странный и обжигающий в губы. Мягкие, теплые губы покрыли шею, которую Кея так легко подставил, поцелуями, не оставляя следов. Просто нежность, но такая, что заставляет дрожать, предчувствовать вновь бездарно потраченные часы, когда все тело горит, просит, нет, требует удовлетворения. И эта горячность в каждом движении, прикосновение, дыхании. И знакомый до самого сердца души голос шепчет, хотя юноше кажется – кричит.
-Кея…